Законы о роскоши запрещали простолюдинам носить дорогие носки

На протяжении тысячелетий правительства пытались контролировать расходы населения, вводя законы о роскоши. Первый такой закон был принят в Римской республике. Закон Оппия от 215 г. до н. э. постановил, что женщины не могут носить на себе более половины унции золота и что их туники не должны быть многоцветными.

Большинство римских законов о роскоши принимались с целью контролировать расходы на траурные мероприятия, банкеты и фестивали. Император Тиберий был первым, ввёл ограничения на одежду и постановил, что «никакая шёлковая одежда не должна позорить мужчин»: такая мягкая ткань как шёлк считалась подходящей только для женщин, а римский мужчина должен был быть жёстким и суровым персонажем, не носить восточного импорта. Однако в эдикте Диоклетиана о ценах от 303 г. н. э. упоминается профессия sarcinator — это профессиональный портной, который шьет только шёлковую одежду, и поэтому попытки Тиберия сдержать роскошный бизнес, похоже, не были удачными.

В 1300-х годах, когда во Франции и Англии были созданы национальные правительства, в Италии образовались города-государства, законы о роскоши стали появляться и в остальной Европе. В 1322 г. Флоренция запретила своим гражданам носить шёлковые и алые ткани вне своих домов. В 1366 г. в Перудже запретили жителям носить бархат, шёлк и атлас. Результат действия законов о роскоши прослеживается в костюме Франческо ди Марко Датини, купца из Прато: он был тем, кого мы сейчас называем миллионерами, а его лучшие одежды 1397-го года были из шерстяной ткани, и единственным намеком на роскошь была подкладка из тафты. Закон не разрешал представителям коммерческого сословия владеть одеждой из бархата, парчи, шёлка или других дорогих тканей.

В то время как римский закон о роскоши применялся в равной степени ко всем женщинам и всем мужчинам независимо от их положения в обществе, в Западной Европе нормы были более дискриминационными, наделяя правом владения богатейшими тканями, мехами и драгоценностями исключительно аристократию. Например, в Англия в 1337-м году Эдуард III постановил, что никто ниже ранга рыцаря не может носить меха. Согласно тому же закону в Англии разрешалось носить ткань только английского производства. Двойственность, а именно обеспечение классовых различий и запрет на импорт товаров, была обычной нормой законов о роскоши.

В 1362 году Эдуард III издал ещё один указ, запрещавший людям одеваться выше своего положения. Например, торговцы могли носить ту же одежду, что и оруженосцы или рыцари, только если они были в пять раз богаче. Йомены и представители более низких сословий не имели права носить шёлк, ткань с серебряными нитями, цепи, драгоценности или пуговицы (которые тогда делали из дорогих материалов или драгоценных камней), им не разрешалось надевать короткие пальто или туники, которые носили дворяне. Возчики, пахари, пастухи, свинопасы, молочники и сельскохозяйственные рабочие должны были носить только красновато-коричневую ткань по шиллингу за ярд и верхнюю одежду из некрашеной ткани. Таким образом, фермерам разрешалась одежда цвета натуральной шерсти или рыжевато-коричневых тонов, и они продолжали носить такие цвета и в 20-м веке. Только лорды могли носить одежду из золота и соболиные меха. Эсквайрам и джентльменам не разрешалось использовать бархат, атлас, горностай или атласный штоф, если они не были сержантами королевского двора. Женщины не могли носить золотые или серебряные пояса, а также иностранные шёлковые головные уборы.

Подобные законы, явно определяющие ткани, стили и цвета, которые должны были носить мужчины и женщины с особым социальным или экономическим положением, были приняты также в Испании и Франции. Более того, во Франции и Англии часто утверждали, что такие законы были изданы по моральным или религиозным соображениям. Например, в 1583-м году Генри III во Франции постановил, что для упорядочения и реформы одежды, которая была развратной и часто изобиловала излишествами, ношение драгоценных камней и жемчуга на одежде разрешалось лишь князьям. Допустимыми роскошными тканями были бархат, атлас, дамаст и тафта, без каких-либо дополнений кроме шёлковой подкладки. Полосы для вышивки золотом и серебром были запрещены. Генрих III сказал, что Бог разозлится, потому что не сможет распознать качества человека из-за его одежды. Аналогичное оправдание было дано в Англии в 1463-м году, когда Эдуард IV издал закон о роскоши на том основании, что Богу не угодна чрезмерно роскошная одежда.

В Англии с семнадцатого по девятнадцатый век захоронение в шерстяных саванах было предписано законом. Это была попытка уменьшить использование льна и стимулировать домашнее производство шерсти.

В ранней колониальной Америке пуритане были озабочены несовместимостью европейской модной одежды и дикой природы. Были введены многие законы о роскоши, запрещалось носить серебро, золото, шёлк, кружева, разрезные рукава, оборки и шляпы с бахромой.

В период Средневековья и Тюдоров носки развивались вместе с причудливой мужской моды. По мере уменьшения длины галифе чулки становились длиннее, в конечном итоге они начинались от стопы тянулись до талии, превратившись в цельную одежду, которая напоминала пару современных колготок.  К 15 веку во Франции и Италии начали выпускать прекрасные мужские шёлковые чулки ручной вязки. Мужчины обнаружили, что эластичная ткань имеет два преимущества: не стесняет движений и подчеркивает стройность ног. Вскоре аристократы Британии последовали примеру европейских соседей, и вязаные шёлковые чулки стали модным хитом в среде британской модной элиты.

К 16-му веку чулочно-носочные изделия, как и другие виды одежды, регулировались строгими законами о роскоши. В 1566 году в лондонском Сити были введены досмотры, чтобы гарантировать, что нигде в столице не будут носить неправильные носки. В лондонскую полицию по носкам входили четыре «грустных и сдержанных» человека, которые дважды в день стояли у ворот города, проверяя ноги входящих и выходящих на предмет соответствия носков общественному положению владельца.

Законы о роскоши коснулись и Австралии. Здесь нашлись политики, которые считали, что протекционизм означает защиту привилегированного класса, поскольку не увеличивает заработную плату «многочисленных рабочих классов сообщества ни на один фартинг». Они считали протекционизм неприемлемым для общества. Они сравнили эту политику с суровыми законами о роскоши раннего современного периода, которые разрешали «мужчинам в некоторых частях Лондона обрезать оборки на женских платьях, когда они превышали установленную длину, а также регулировали стиль обуви». Некоторые парламентарии, особенно участники свободной торговли, считали тарифное налогообложение открытым вмешательством в дела низших классов путем «лишения бедных мужчин и женщин практически всего, кроме предметов доказанной необходимости». Они задавались вопросом, остались ли одежда и аксессуары по-прежнему предметами первой необходимости для бедных слоев населения. Строгие ограничительные меры делали даже носки и шляпные булавки предметами роскоши.

В рамках рассмотрения дела Harvester о «справедливой и разумной» заработной плате судья и политик Генри Бурнс Хиггинс заявил, что «справедливая и разумная» заработная плата неквалифицированного рабочего-мужчины должна соответствовать прожиточному минимуму, достаточному для «человека в цивилизованном сообществе», чтобы содержать жену и троих детей в «скромном комфорте», в то время как квалифицированный рабочий должен получать дополнительную прибыль за свои навыки независимо от платежеспособности работодателя.

«Цена платья — вот что определяет потребности женщин в отличие от мужчин». Г. Хиггинс

Хиггинс  совершенно ясно дал понять в постановлениях по делам Fruitpickers и Archer, что фактором, который, по его мнению, отличал стоимость жизни работающих женщин от работающих мужчин были расходы последних на одежду. В обоих случаях Хиггинс без угрызений совести активно критиковал расходы работниц на одежду. Его критика морального аспекта в отношении этих расходов позволила ему в конечном итоге оправдать своё решение дискриминировать работающих женщин, отказав им в праве на равную с мужчинами оплату труда. Что будет «разумной» оплатой, должен определять суд, а не рабочие. Например, в решении по делу Archer Хиггинс  утверждал, что работодатели не должны «платить за всё, что девушка может вообразить». Хиггинс постоянно называл работающих женщин «девушками», хотя некоторые из них были старшего возраста, а часть замужними.

В обоих случаях одежда стала не только индикатором социального статуса, но и неопровержимым механизмом, с помощью которого Хиггинс мог критиковать миметические амбиции молодых фабричных работниц. Он утверждал, что эти работницы были готовы тратить значительную часть своей заработной платы на модную одежду. Он считал эту озабоченность одеждой и модой формой социальной распущенности и эксгибиционизма, которая была социально вредной, поскольку стирала «естественную» структуру и границы пола и класса. Его внимание к типу и стоимости одежды рабочих женщин в случаях «женского труда» отражало его беспокойство по поводу того, что «современные» работницы публично бросают вызов традиционной гегемонистской вере в превосходство мужчин над женщинами.

Сосредоточение внимания на женской одежде в женских трудовых делах было на самом деле прикрытием, под которым он скрывал свои настоящие опасения по поводу социальной мобильности женского рабочего класса и их социальных устремлений. В делах о заработной плате женщин он стремился создать то, что Хирн называет «правдоподобным обоснованием» дискриминации в отношении работающих женщин, добивающихся равной оплаты труда.

В делах о заработной плате женщин «девочки» подвергались унизительной проверке на предмет того, сколько они тратят. Проверка женской одежды проводилась посредством тщательных допросов и вмешательства в личную жизнь работниц. Судьи применили свои «институциональные» полномочия для количественной оценки и классификации женской одежды и «оценки» «разумности» «выбора» одежды работницами вплоть до «цены, которую они платят за носки».

В 17 веке законы о роскоши всё чаще использовались для ограничения иностранного импорта и имели всё меньше отношения к статусу, становясь оружием торговых войн. Франция, например, пыталась создать собственную шёлковую промышленность и поэтому запретила ввоз и использование итальянского шёлка. Однако Италия и Испания продолжали вводить классовые ограничения на одежду вплоть до 1800 года.