10 малоизвестных фактов о том, что носят ниже пояса

Вы любите узнавать нечто любопытное, не так ли? Возможно, Вы не трудитесь в сфере ЧНИ и Вас попросту привлёк заголовок? Уверяем, что ниже по тексту не последует никаких неприличностей — речь пойдёт об одежде для ног начиная с неглиже и заканчивая обычными носками.

Уже более 10-ти лет мы ведём наш блог об одежде для ног, но, несмотря на этот срок, по-прежнему открываем новые факты. Нет, в список из 15-ти малоизвестных фактов не войдут такие как дата изобретения нейлона или первые грандиозные продажи чулок, мы действительно собрали то, что доселе не привлекало внимания сеошников, контентщиков и даже журналистов. Впрочем, не каждый историк моды смог бы поделиться с Вами подобным списком!

10 малоизвестных фактов о ЧНИ и нижнем белье

Первые колготки появились в 1803 году

Первые колготки были созданы в 1803 году. Они представляли собой подобие современных так называемых трикотажных колготок и предназначались для ношения с вошедшими в моду упрощёнными платьями, подчёркивающими силуэт, так как прежнее многослойное неглиже, а также чулки с корсетами уже не помещались под нижней частью модного наряда.

Но колготки сочли недопустимо дерзкой альтернативой, и ни пребывали в забвении почти 200 лет, до середины 20-го века, когда появление мини-юбок поспособствовало отказу от чулок с поясом в пользу нового единого аксессуара.

Трусы считались противоречивой деталью: то признаком скромности, то распущенности

До 20-го века, бесстыдно поднявшего подолы юбок выше колен, в трусах не было особой необходимости, и дамы долгое время обходились многослойными нижними юбками или панталонами, состоявшими из двух частей (каждая панталонина  отдельно надевалась на ногу, а срединный шов, соединяющий изделие в единое целое, часто отсутствовал).

Жан Оноре Фрагона. «Качели» (фрагмент).

Ещё Древнем Риме и в Древней Греции особым образом обмотанные вокруг бёдер повязки надевали ишь тогда, когда предстояло интенсивно двигаться, например, во время соревнований. В остальное время ношение подобия трусов считалось варварством, так как скрывало главное в жизни — красоту тела.

Екатерина Сиенская, терциарка доминиканского ордена и поборница благочестия в различных его проявлениях, придерживалась мнения, что трусы — это проявление греха. В своих мемуарах она записала:

Женщины в трусах подвергают свою душу риску вечного проклятия.

Церковь, традиционно имевшая влияние на мирскую жизнь, осуждала попытки создания трусов, которые модельеры того времени то и дело пытались соорудить, соединив воедино две половинки нижних штанов.

Мадам де Помпадур, которую называли постоянной любовницей короля Людовика XV, однажды рискнула преподнести ему в подарок красные трусы как символ своей страсти. Людовик XV подарок отверг, ибо не носил трусов и считал, что «мужчина в белье никогда не станет героем».

«Это не позволит увидеть бёдра, если женщина упадёт с лошади».

Королева Екатерина Медичи считала удобным для себя на конную прогулку надевать под платье своеобразные стёганые панталоны, подобие тогдашних мужских кальцоне.

До середины 19-го века из-за прямого контакта с интимными частями тела трусы считали рискованной одеждой, так как они не только скрывали, но и привлекали внимание к этим самым частям, поэтому в обществе были нередки споры о том, что целомудреннее: носить трусы или не носить. В момент конструкционного скачка в конце XIX века трусы стали яблоком раздора между старым и молодым поколением. Молодёжь с увлечением носила новый элемент гардероба, а старики сыпали упрёками в распущенности нравов.

В послевоенной Италии существовали общественные трусы

В послевоенное время нижнее бельё и чулки были дефицитом. Благодаря этому дефициту возникла мода носить с туфлями «Мэри Джейн» кокетливо подвёрнутые или короткие белые носочки, а нейлоновые парашюты перешивали на трусы, но их всё равно не хватало, а танцы того времени были достаточно динамичными, чтобы юбки поднимались как минимум до уровня пояса. Ради соблюдения приличий в послевоенной Италии на танцевальных площадках стали выдавать общественные трусы: посетительницы надевали их на время, а после, уходя, сдавали обратно.

Жёны лечили мужей собственными чулками

Сейчас принято спасать угасающее пламя семейной страсти чулками — их называют волшебной палочкой, способной возродить пылкие чувства. Чулки называют оружием соблазна, а Ирина Прибора в своём блоге однажды написала:

Нельзя недооценивать роль чулок в семейной жизни. Женщине в чулках никогда не скажут: «Пельмени пересоленные!» Если женщина в чулках подает пельмени, их съедят, даже если она забыла их сварить.

В старину, когда чулки в основном были из толстой шерстяной пряжи, женщины прибегали к ним как к средству вылечить мужа, но не от полового бессилия, а от обычной простуды. В случае, если больной муж мучился ангиной, грязный чулок клали пяткой на горло, оборачивали вокруг шеи и оставляли на всю ночь. Если же супругу докучали плохие сны, то чулки прикрепляли крест-накрест в изголовье кровати.

В старину не считалось неприличным, если мужчина покупал женщине чулки

Не каждый мужчина согласится лично купить жене или подруге колготки. Одно из правил приличия гласит: «Близким — близкое к телу», поэтому дарить малознакомым женщинам нижнее бельё, чулки или колготки недопустимо, и также не следует дарить мужчинам-коллегам носки на 23-е февраля. Но в старину не считалось неприличным, если мужчина покупал женщине или девушке чулки, даже если она не была его родственницей.

Джейн Остин, жившая на рубеже XVIII-XIX веков, судя по частым упоминаниям в романах, питала слабость к хорошим чулкам. В письме к сестре Кассандре она писала:

«Ты ничего не говоришь о шёлковых чулках, а посему я тешу себя надеждой, что Чарльз (Фаул, близкий друг семьи) не смог их купить, поскольку мне будет затруднительно за них рассчитаться — все свои деньги я потратила на покупку белых перчаток и розового фильдеперса».

Мерсеризованный хлопок — то же самое, что фильдеперс и фильдекос

Фильдеперс и фильдекос многие считают чем-то архаичным, что осталось в прошлом вместе с НЭПом, но это совсем не так! Фильдеперс и фильдекос — это мерсеризованный хлопок, пряжа, из которой по сегодняшний день продолжают вязать чулочно-носочные изделия, преимущественно мужские носки.

Фильдекосовые мужские носки Philippe Matignon. Фото: bracatuS.com

Процесс мерсеризации хлопковой пряжи был случайно придуман 1844-м году молодым англичанином Джоном Мерсером (John Mercer). Во время фильтрации раствора едкого натра через хлопковую ткань он обнаружил, что волокно стало мягче, более гладким, прочным и ярким.  Соответственно пряжа, обработанная щёлочью и пламенем, позже получила название по фамилии Мерсера. Мерсеризованный хлопок из-за его особенного сияния ещё называют «перламутровым» или «жемчужным».

Современные фильдеперсовые колготки

В XVII и XVIII веках чулки символизировали удачу, а потому их бросали в новобрачных

Сейчас на свадьбах принято осыпать новобрачных монетами, зерном, мелкими конфетами — всё это должно принести достаток и потомство, а в XVII и XVIII веках в новобрачных летели чулки — они символизировали удачу. Обычай бросать чулки описал Анри Миссон в 1698 году:

«Молодой, который при помощи Друзей раздевается в другой Комнате, в своей Ночной Рубашке спешит к своей Супруге, которую окружают ее Мать, Тетка, Сестра и Подруги, и без дальнейших церемоний ложится в кровать. Друзья Молодого берут чулки Новобрачной, а Подруги Новобрачной берут чулки Молодого. Все садятся в ногах (спиной к кровати) и бросают Чулки через Голову, стараясь попасть в Новобрачных. Если чулки Мужа, брошенные Девицей, падают на голову Молодого, это означает, что она сама вскоре выйдет замуж; эта Примета точно так же распространяется на Мужчину, бросившего чулки Супруги».

Позже обычай изменился: чулки в толпу гостей бросала сама новобрачная, иногда это могла быть подвязка. Сейчас вместо подвязок и чулок невеста бросает букет.

Первыми рождественскими носками были чулки

Ещё с античных времён у бесприданниц одним из способов обеспечить себя и семью и был переход в ранг «падших» женщин. Древнеримский автор Лукиан (I век до н. э.) в «Разговорах гетер» передаёт монолог матери, убеждающей дочь стать блудницей:

«Никак иначе нам не справиться, милая дочь. Когда еще был жив твой отец, лучший медник в Пирее, у нас было всего вдоволь. Но вот прошло два года, как он умер, и дела наши всё хуже. Мне пришлось продать его мастерскую за две мины, тканьем и чесанием шерсти едва зарабатываю несколько мелких монет, но надолго ли этого хватит? Я отказывала себе во всем ради тебя, растила тебя в надежде, что когда-нибудь ты сможешь помочь нам, если станешь проводить время с молодыми мужчинами и они станут тебе за это платить».

Женщины в основном были домохозяйками, и остаться без мужчины было равноценно нищете. Ремесло позволяло заработать крохи, которых не всегда хватало даже на самое необходимое в жизни. Переход в статус «женщины общего пользования» не был редкостью. Например, по свидетельствам историков, венецианская перепись 1526 г. насчитывала 4900 женщин с низкой социальной ответственностью при общем числе населения в 55035 чел., то есть примерно 10%, в Париже середины XVIII в. их число варьировались от десяти до сорока тысяч, а это около 10-15% взрослого женского населения, в Лондоне в сфере специфических услуг было занято  50 тыс. женщин, не считая содержанок и куртизанок. (История женщин на Западе: в 5 т. Т. 3: Парадоксы эпохи Возрождения и Просвещения под общ. ред. Ж. Дюби и М. Перро; под ред. Н. Земон Дэвис и А. Фарж; науч. ред. перевода Н.Л. Пушкарева. — СПб.: Алетейя, 2008, с. 475-492).

Участь стать «женщинами общего пользования» светила и трём дочерям одного вдовца, который накануне Рождества имел неосторожность поделиться своими проблемами с приятелем. Разговор якобы был случайно услышан неким Николаем, который позже станет епископом Миры. Николай решил облагодетельствовать бедное семейство, но сделать своё доброе дело инкогнито. Он бросил деньги то ли в открытое окно дома, где жила бедная семья, то ли забрался на крышу и сделал это через дымоход, но вышло так, что монеты попали в чулки девушек, которые были развешаны на ночь для сушки. Эта история превратилась в легенду о Николае, который приезжает под Рождество и дарит подарки, а в обычай вошло вешать на каминную полку разукрашенные «рождественские носки».

В 1950-е трусики были настолько несовершенными, что часто спадали

В кино и литературе часто встречаются эпизоды, когда героиня кокетливо возвращает на место упавший чулок. За кадром остаётся не менее интересное явление, имевшее место в 1950-е из-за несовершенства конструкции: трусикопад.

Изобретённый накануне Второй мировой нейлон к середине 20-го века значительно потеснил широко используемый в бельевой индустрии хлопок. Новый синтетический материал маркетологи называли заменой шёлка, и пока доверчивые потребители страдали из-за электризующегося и негигроскопичного трикотажа, производители снимали сливки.

У современных трусов резинка пришита к основной части, поэтому заменить её практически невозможно. Трусики 1950-х имели кулиску в поясе и аккуратно обработанное отверстие, через которое вытаскивали старую резинку и вставляли новую, когда требовалась замена. Сами трусики не всегда были облегающими, но даже относительно узкие не могли долго удерживаться на теле, если лопалась резинка. Трусики медленно или стремительно, но спускались вниз. Это происходило на улице в самый неудобный момент, и было настолько распространённым, что нашло отражение в творчестве художника по имени Art Frahm из Чикаго. В период с 1940-х по 1960-е он выпустил серию pin-Up рисунков «Ladies in Distress» («Леди в беде»), героинями которых стали симпатичные девушки, чьи трусики мистическим образом падали в то время, как руки были заняты покупками, шляпными коробками, кошельками и прочим женским скарбом.

 Art Frahm. Фото: соцсети

Новые носки служили спасением от Йольского кота

В Исландии существует древнее поверье о злобном Йольском коте (его ещё зовут Йолакеттурин). Накануне праздновавшегося в старые времена Рождества молодого Солнца, он выходил на охоту за теми, кто за целый год не смог заработать хотя бы пары носков. Йолакеттурин ходил от дома к дому и заглядывал под украшенные ёлки, проверяя, каждый ли член семьи получит в подарок хотя бы новый носок.

В средневековой Исландии были принято, что  раз в год работодатели награждают своих работников и членов их семей новой одеждой и обувью из овчины. Подарки дарились в качестве премии за год напряженного труда и как мотиватор, чтобы закончить работу до Рождества — в частности, обработку собранной шерсти. Если кто-то плохо работал и не получал новой одежды к Рождеству, этот кто-то становился ужином для свирепого Йолакеттурина.

В стихотворении Йоханнеса ур Кётлума, исландского поэта, жившего в 1899–1972 гг., рассказывается о способе избежать когтей и зубов Рождственского кота: нужно много работать, например, женщины должны усердно прясть, чтобы была пряжа для нового платья или хотя бы одного носка каждому члену семьи. Йолакеттурин выбирает самых бедных, кто за целый год не заработал ни  одну новую вещь. Если пряжи не хватает, чтобы связать свитера и платья всем, то минимум — это хотя бы по паре носков каждому, и даже по одному носку, главное, чтобы под ёлкой оказалась хоть какая-то обновка. Тогда Йольский кот злобно пошипит, недовольно помашет хвостом, но останется без ужина и пойдёт искать его в другом доме. Так со временем появилась новая традиция: дарить на Рождество тёплые шерстяные вещи.