Философ Ролан Барт о женских чулках: «Символ самого сверхъестественного творения, потому что в нем нет швов, как и в тунике святых»

1950-е годы философ Ролан Барт во время встречи с великим лингвистом Андре Мартине спросил его: «Какая самая важная часть женской одежды?». Не долго думая, Мартине ответил: «Ноги, то есть чулки». Должно быть, именно его слова были связаны с прочитанной ранее статьёй во «Французской энциклопедии наук, искусств и ремесел» 18-го века, в которой Дидро описывал машину для изготовления чулок и которая впоследствии вдохновила Барта на статью под названием «Чулок и идея» (1967).

Со временем машины для чулок сильно изменились, но то, что они символизировали, пишет Барт, сохранилось в первозданном виде:

…Самая лёгкая, самая тонкая и гладкая вещь, как кожа, которую он защищает, женский чулок — символ самого сверхъестественного творения, потому что в нем нет швов, как и в тунике святых.

Мы привыкли рассматривать женские чулки либо как орудие соблазна, либо в качестве элемента стиля. Ролан Барт в книге «Система моды» выделил чулки в обособленную родовую категорию наравне с аксессуарами или бретелькой. Всего в классификации Барта — 60 родовых категорий, но заметьте, что он не отнёс чулки к аксессуарам, хотя именно это делают многие генераторы женского контента. Свою систему моды Барт создал с целью структурировать описание моды в масс-медиа и перевести зрительные образы на язык словесных знаков и социальных ценностей. Барт писал, что «в реальной одежде … вполне может найтись единичная видовая категория, несовместимая с какой-то другой, хотя их и нельзя свести в одну родовую категорию: так, чулки, вообще говоря, несовместимы с купальником».

В системе Барта чулки нередко выступают мерилом чего-либо или примером. На самом деле монография не рассчитана на широкую аудиторию и может показаться заумной, но, несмотря на это, в ней есть очень интересные мысли. Барт пишет, что «в современном женском костюме имеется два восходящих вектора (высокие предметы опираются на голову или же ступни: высокие головные уборы, поднимающиеся кверху чулки) и два нисходящих (длинные предметы, опирающиеся на бедра и плечи: пальто, юбка)». Вы когда-либо думали о чулках как о восходящем векторе женского образа? Быть может, не задумывались, но некоторые исследования показали, что мужчин можно грубо разделить на 2 типа: на тех, кто при первом взгляде на женщину рассматривает её начиная сверху, и тех, которые начинают «осмотр» снизу.

Ещё одна интересная философская мысль, не очень уж и оторванная от реальности, это та, что «чулки не могут иметь своей собственной формы». Об этом стоит помнить тогда, когда мы выбираем очередную пару и представляем, как чудесно эта пара будет смотреться на наших ногах. В такие моменты некоторым будто отключают способность мыслить логически: они забывают, что покупают лишь чулки — бесформенную оболочку, а не ноги, в которые одеты эти самые чулки. На самом деле многим бы не помешало учитывать особенности своих форм до покупки облегающих вещей вообще, а не только чулок.

Монография вышла много лет назад, можно сказать, в прошлом веке и даже тысячелетии, и с некоторыми утверждениями автора можно поспорить. Барт пишет:

«есть невозможности моральные или эстетические;.. в силу эстетических запретов, идущих непосредственно от цивилизации (а не только от Моды), спина не может быть выпуклой, одежда не может быть «без силуэта»; или даже в силу чисто «психологических» запретов чулки не могут быть «спадающими», поскольку они казались бы признаком вялости и небрежности».

В моде, похоже, нет аксиом, а мимолётные капризы заменяют правила. Мы с вами наблюдали за тем, как в моду ворвалась небрежность: вначале это были потёртости на джинсах, затем — дыры с бахромой, рваные колготки, и даже вопреки устоям — спадающие чулки, собранные складками вокруг щиколоток.

Но, пожалуй, самая интересная мысль Барта — это сравнение женских чулок с туникой святого. Интересна она потому, что с давних времён чулки считались необходимым элементом женского костюма, ибо ноги должны быть скрыты от мужских глаз, но с другой стороны чулки рассматриваются  и как квинтэссенция чувственности. Удивительное противоречие, не так ли? А вы как думаете, не святотатствовал ли Барт, позволяя себе такое сравнение?

Cervin