В конце 1940-х годов растущий спрос на американские нейлоновые чулки помог превратить Британию в рай для контрабандистов. Марк Рудхаус описывает беспорядки в магазинах, воровство в открытом море и краткий период в истории чулок, когда они оказались в эпицентре интересов мафиозных преступных кругов — всю хронику послевоенного помешательства на чулках по сниженным ценам.
Расцвет нейлонового пиратства
Ранним утром 3 апреля 1950 года, в понедельник, экипаж ливерпульской таможни ожидал подхода лайнера Cunard Franconia. Вооружившись зеркалами, фонариками и зондами, они пять дней обыскивали судно, прибывшее из Нью-Йорка. Мебель, машины и трубопроводы были безжалостно вскрыты, так как офицеры повсюду искали нейлоновые чулки. Они обнаружили 40 000 пар в различных частях судна, в том числе в машинном отделении и за деревянными обшивками внутреннего корпуса. При оценочной стоимости по средним ценам уличной торговли в 80 000 фунтов стерлингов (2,4 миллиона фунтов стерлингов в ценах 2017 года) конфискация стала серьезным ударом по процветающей торговле на черном рынке. Контрабандисты перевозили большое количество нейлоновых чулок американского производства в Великобританию, где продавали их оптовым и розничным торговцам по цене от 15 шиллингов до 1 фунта за пару. Весной 1950 года, время, которое газеты окрестили британским «нейлоновым голодом», покупатели охотно платили по 2 фунта за пару – почти 70 фунтов в сегодняшних деньгах.
Послевоенная Великобритания была раем для контрабандистов благодаря мощному сочетанию высоких тарифов, карательных налоговых ставок, нормирования, контроля цен и общего дефицита товаров. На рынке сложились наиблагоприятнейшие условия для удовлетворения краткосрочного спроса. Наряду с традиционными грузами — табаком и спиртными напитками — контрабандисты ввозили в страну консервы, масло, косметику, бритвы, пластинки, авторучки и зажигалки. Из этих новых грузов нейлоновые чулки оказались самыми высокомаржинальными, конкурируя с традиционно прибыльной торговлей табаком и алкоголем. И хотя послевоенные условия сделали контрабанду прибыльной, они также снизили риски. Нехватка рабочей силы оставила недоукомплектованным таможенный департамент, изо всех сил пытающийся контролировать сухопутную границу с Ирландией, а также 11 073-мильную береговую линию и примерно 600 частных аэродромов.
Когда дело дошло до ирландской границы, таможенники сосредоточили свои усилия на основных автомобильных и железнодорожных маршрутах. Они также наблюдали за всеми значительными портами и аэропортами и контролировали сортировочные офисы Королевской почты, проверочно открывая посылки из-за рубежа. Чтобы сделать свою задачу более выполнимой, таможня сосредоточила внимание на гражданских лицах, пропуская все, кроме самых серьезных случаев контрабанды со стороны военнослужащих. Многие из контрабандных товаров, упакованных в служебные сумки, попадали на уличные рынки, причем торговля была самой оживленной на лондонском рынке Катлер-стрит, получившем название «Loot Alley». Нейлоновые чулки оказались неизменным фаворитом послевоенных контрабандистов. Пара чулок была не только маленькой, легкой и легко скрываемой, но также пользовалась большим спросом.
Американская химическая компания DuPont запатентовала синтетический полимерный нейлон в 1938 году, коммерческое производство нейлоновых чулок началось в следующем году, всего через два года после того, как фирма выпустила свои первые экспериментальные пары.
15 мая 1940 года нейлоновые чулки поступил в продажу по всей территории США. Более дешевые, чем подорожавшие из-за войны шёлковые, и более гламурные, чем хлопковые, придающие шикарный вид ногам без складок вокруг лодыжки, они мгновенно стали хитом: 4 миллиона пар буквально смели с полок универмага в течение двух дней, 64 миллионов пар было продано в первый год.
Несмотря на шумиху, британским женщинам пришлось ждать целых шесть лет своего официального «N-Day», случившегося 2 декабря 1946 года. Высокий спрос в США и нехватка судов оставляли чулкам лишь 2 пути через Атлантику в Великобританию: вместе с моряками торгового флота либо американскими солдатами. Хотя Великобритания начала производить нейлоновую пряжу в 1941, партии ценного волокна отправлялись на заводы, выпускавшие парашюты, парашютные канаты и буксирные тросы для военных планеров.
Когда британский чулочный голод окончательно прекратился в декабре 1946 года, усиленные отряды полиции предотвратили повторение «нейлоновых бунтов» США в предыдущем году — когда в магазинах начались драки, пока DuPont изо всех сил пытался удовлетворить всплеск спроса. Но запасы британских магазинов закончились в течение нескольких часов. «У нас было несколько десятков пар, и мы зарезервировали 25 процентов для персонала, которому повезло вытащить удачный жребий», — рассказывал один из менеджеров магазина Preston. «Оставшиеся 75 процентов были без предупреждения размещены на прилавках для продажи. Я думаю, что женщины могут чувствовать запах нейлоновых чулок издалека, потому что через несколько минут образовалась очередь, и не все покупательницы могли быть удовлетворены».
Коммерческие тайны
Это был привычный опыт продаж в Великобритании, куда в 1950-е годы производители экспортировали большую часть нейлоновых чулок. Британская рекламная кампания Nylon Spinners обвинила рыночные силы: «Пока экспортный баланс не восстановится, львиная доля нейлоновых чулок, предназначенных для Британии, будет отправляться за границу». Производимый в Великобритании из британских материалов, нейлон был надежным экспортным товаром, за который иностранные покупатели были готовы платить в твердой валюте. Доллары США были самыми востребованными: они оплачивали американский импорт, необходимый для восстановления экономики. Не желая тратить дефицитные доллары, британское правительство запретило импорт нейлона в США. Однако планы по увеличению внутренних поставок чулок провалились после начала Корейской войны в 1950 году, которая не только усугубила кризис платежного баланса, но и привела к увеличению потребления нейлоновой пряжи военными отраслями. Депутаты лоббировали интересы простых потребителей с целью добиться выпуска большего количества нейлоновых чулок на внутренний рынок, но без особого эффекта. Не имея возможности купить чулки в известных магазинах, их избиратели обратились к мелким розничным торговцам и ритейлерам. Мало кто при этом интересовался происхождением товара.
Конец пиратского рынка
Торговец с Оксфорд-стрит, предлагавший чулки из чемодана, считался персонажем с плохой репутацией, но его вынуждены были терпеть. В 1951 году Picture Post разоблачила розничную торговлю. Репортер Кеннет Оллсоп и фотограф провели несколько дней, следя за «тёмными личностями» или «спивсами», как называли нелегальных уличных торговцев. Вскоре стало ясно, что торговцы и их наблюдатели действуют не независимо друг от друга. После закрытия магазинов на Оксфорд-Стрит они удалились в кафе Marylebone, где один человек собрал дневную выручку, а затем остальные отнесли пустые чемоданы в ближайший общественный туалет. Инкассатор передал деньги другому мужчине, ожидавшему у входа в кафе, и Оллсоп проследил за ним до магазина одежды в Ист-Энде. На следующее утро водитель фургона бросил в туалете посылки с чулками, чтобы «тёмные личности» наполнили свои чемоданы. Откуда взялись эти чулки? Оллсоп не мог сказать, были ли они украдены, являлись ли фабричным браком, контрабандой или были легально ввезены.
Таможенники, однако, «смогли». В январе 1952 года они преследовали трех человек за контрабанду 14 000 пар нейлоновых чулок, предназначенных для лондонских торговцев, в Саутгемптоне. Конфискованные нейлоновые чулки были из последнего из шести контрабандных рейсов, прибывшего в один портовый город Великобритании из Нью-Йорка. Вскрылась сложная схема: Альфред Миллер, лондонский лавочник, договорился с братом, у которого был похожий бизнес в Нью-Йорке, чтобы тот набил чемоданы нейлоновыми чулками. Стюард корабля собрал чемоданы, которые он погрузил на борт лайнеров Queen Mary и Queen Elizabeth, предварительно пометив их именами, предоставленными туристическим агентом Саутгемптона, у которого был доступ к спискам пассажиров. Про прибытии подкупленный носильщик из Саутгемптона разгрузил чемоданы и нанёс на них фальшивые отметки мелом, так что казалось, будто они прошли таможню. Прошедшие таким образом таможенную «очистку» чемоданы были переправлены в Лондон, где Миллер распространял чулки по своим каналам. Таможенникам потребовалось два года, чтобы распутать схему, которую они считали самой серьезной нейлоновой контрабандой в стране.
Два месяца спустя они поздравляли себя с тем, что заблокировали еще один канал поставок на Оксфорд-стрит: усушка экспорта. Два портных из Западного Лондона уговорили своего друга, бельгийского певца кабаре по имени Муссия, открыть в Бельгии фирму по импорту нейлоновых чулок. Муссия купил 55 000 пар у фирмы в Дерби, но не отправил ни одной. Купленные по 4 фунта стерлингов 9 пенсов за пару, чулки уходили по 20-25 фунтов стерлингов за пару, когда продавались на улицах и в пабах Лондона.
Лекарства и гашиш
Нейлоновая проблема впервые привлекла внимание общественности в августе 1949 года, когда обычная таможенная проверка привела к обнаружению чулок, спрятанных в 128 пакетах мацы и шоколадных батончиков, отправленных в качестве подарков членам еврейской общины восточного Лондона. Расследование выявило сложную схему сбора средств, чтобы помочь выжившим в Холокосте словакам эмигрировать в Лондон и Бруклин. Учитывая злоупотребление почтой, это вызвало огромный резонанс в прессе.
Гораздо большее значение имела незаконная торговля по почте, осуществляемая гибралтарскими и мальтийскими торговцами. Они разослали циркуляры, приглашающие британцев покупать нейлоновые чулки, которые будут отправлены в качестве необлагаемых налогами «подарков». Они знали: доказать факт того, что подарок на самом деле являлся покупкой по почте, будет сложно и дорого; хотя убедить суд в том, что несколько посылок доказывают существование незаконного бизнеса по почтовым заказам, было еще сложнее. Сотрудники таможни обратились к Министру труда с просьбой отменить налоговые льготы. Вместо того, чтобы противодействовать общественности, министры переориентировали Гибралтар и Мальту на внутренние рынки — и поэтому торговля просто переместилась в Танжер.
Крупный портовый город Марокко стал приютом для контрабандистов и источником большинства отправляемых по почте чулок. Будучи свободным портом, он позволял местным компаниям реэкспортировать британские и американские нейлоновые чулки без уплаты налогов. На пике торговли эти предприятия обрабатывали 45 тонн нейлона в год. Если какая-либо часть из этих реэкспортированных чулок исчезала в международных водах, это не было проблемой властей Танжера. Такие «исчезновения» были обычным явлением в период между 1948-м и 1954-м годами. Оказавшись в международных водах, торговцы организовали перегрузку в меньшие, более быстрые суда, которые доставляли чулки в Испанию, Францию и Италию. Контрабандисты предпочитали немецкие лодки и британские моторные торпедные катера; многие из членов экипажа тоже были британцами. Нейлоновые чулки входили в список самых популярных грузов наряду с сигаретами («les blondes»), лекарствами и гашишем.
Со временем торговля привлекла внимание отъявленных криминальных элементов. Изгнанный американский гангстер Чарльз «Лаки» Лучано, глава одной из пяти мафиозных семей в Нью-Йорке, и французский гангстер «Маленький Джо» Ренуччи проявили свой интерес, зачастую носивший насильственный характер. Человек Лучано в Танжере, «Нейлон Сид» Пейли, переправлял грузы с партнерами Ренуччи — альянсом, который проложил путь к «французской связи» 60-х и 70-х годов, когда героин ввозился контрабандой в США через Францию. Мужчины занимались двусторонней торговлей: американскими нейлоновыми чулками и сигаретами для Европы и ливанским и турецким героином для США.
«Нейлоновый Сид» столкнулся с обвинениями в пиратстве. «На них были маски, такие как у Ку-клукс-клана, и у них были пулеметы», — рассказала одна из жертв.
Нейлоновые чулки служили залогом в сделках с наркотиками. Когда не хватало груза, люди Лучано и Ренуччи забирали грузы своих соперников под дулом пистолета. Когда одна такая попытка потерпела неудачу в 1952 году, «Нейлоновый Сид» столкнулся с обвинениями в пиратстве в открытом море. «У этих людей были такие же маски, как у Ку-клукс-клана, и у них были пулеметы», — сказал капитан корабля. Консульский суд США признал Сида виновным, и он покинул Танжер с трехлетним условным сроком. Но Джордж Бурхерт, более спокойный американец, быстро заменил его, и торговля продолжалась в прежних объёмах.
Несмотря на прозвище Сида, судебные докладчики не смогли установить «связь с нейлоном». Журналисты знали, что их читатели хотели услышать романтическую историю о современных контрабандистах и пиратах, но в ней не упоминали о роли организованной преступности в удовлетворении ненасытного общественного спроса на нейлоновые чулки. Это такого же рода связь, которую современные потребители контрабандного табака часто отказываются признать, затягивая очередную сигарету. Преступный мир был и остается тем, кто удовлетворяет наши разнообразные потребности.
What’s your Reaction?
+1
0
+1
0
+1
0
+1
0
+1
0
+1
0
+1
1
Чулки несут психологический аспект «предложения» и «доступности». Кружевная резинка чулок обрамляет женское естество в виде праздничной декорации, при этом чулки совершенно не скрывают женское начало, а, наоборот, подчёркивают его не-закрытость. Это несколько напоминает «день открытых дверей».